Механизм формирования невротических расстройств (часть 1)

С рождения и до достижения самостоятельности между миром и маленьким человеком стоят его родители, близкие родственники и семья в целом. Это означает огромную ответственность родителей не только за своего ребёнка, но и перед своим ребёнком. Ответственность за то, как родители демонстрируют перед ним жизненные порядки, как они показывают своему отпрыску взаимоотношения человека и окружающей реальности, как они учат ребёнка строить отношения с другими людьми.

Крайне редко родители целенаправленно учат ребёнка жизни, чаще всего обучение протекает скрыто, ребёнок усваивает эту науку через то как родители сами реагируют на окружающую реальность, на других людей и на своего ребёнка. Обучение жизни встраивается в саму жизнь, и в этом плане оно всецело основывается на созданном родителями психологическом климате в семье.

Нельзя недооценивать абсолютную зависимость ребёнка с рождения и до достижения самостоятельности. Наше общество искусственно завышает порог достижения самостоятельности, что негативно сказывается на обществе в целом. Сегодня как никогда становится очевидной тенденция к инфантилизации общества, всё больше молодых людей отказываются быть взрослыми, даже когда наступает юридическая и биологическая зрелость, они стремятся продолжать зависимое существование. И у этого есть свои причины.

Будучи зависимым, ребёнок учится двум важным вещам: он не имеет власти изменять себя и окружающее пространство, он свободен от ответственности за свои поступки. Достижение самостоятельности предполагает освоение двух противоположных вещей: человек получает власть над собой и над окружающей реальностью и принимает ответственность за себя и свои поступки.

Взрослые инфанты, как сейчас представляется, выбирают снятие с себя ответственности за свою жизнь и отказываются от власти над собой. Надо сказать, что это явление не было бы возможным, если бы некоторые родители явно или неявно не поощряли бы зависимое поведение своих детей.

Сейчас юридическая зрелость в России наступает в 18 лет, всё это время человек считается ребёнком, лишённым власти даже распоряжаться собой, в то время как его личность претерпевает многократные преобразования. Гораздо раньше 18-ти лет ребёнок осознаёт, что способен руководить собой, но родители требуют беспрекословного подчинения.

Не в этом ли причина подростковых бунтов против родителей? Осознав наличие собственной воли, дети пытаются организовать «революцию» против своих родителей, которые «узурпировали» власть над ними. Но закон неумолим: до 18-ти лет молодой человек остаётся ребёнком со всеми вытекающими последствиями. Таким образом, ребёнку приходится либо ломать семью (побег из дома, бродяжничество, подростковая наркомания), либо ломать себя, подстраиваясь под семью. Надо ли говорить, что чаще происходит второе?

Всем ясно, что подчинённого ребёнка гораздо легче контролировать, чем свободолюбивого. Родители, пребывая в постоянном страхе за ребёнка, всячески поощряют его несамостоятельность и осуждают проявление его сильного «Я». Представьте, что это продолжается на протяжении всей сознательной жизни человека, он просто не знает альтернатив, не понимает как может быть иначе. Это наносит практически непоправимый урон личности ребёнка и является камнем преткновения в развитии невротических расстройств.

Вернёмся в раннее детство. Родители в это время подобны богам, всё, что исходит от родителей принимается ребёнком как правильное, истинное и не подлежащее сомнению. Ребёнок ощущает, что родители – это те люди, которые определяют будет ли ребёнок здравствовать или же ребёнку будет плохо. Именно поэтому формируется сверхзначимость для ребёнка благорасположения своих родителей. Фактически, любое проявление отвержения со стороны родителей воспринимается ребёнком как угроза его жизни.

Он ещё не способен улавливать социальной подоплёки в том, что, что бы ребёнок ни сотворил, родители никогда его не бросят, так как бросать детей на произвол судьбы сейчас считается социально неприемлемым, если даже не принимать во внимание глубинные родительские чувства, которые также не позволят им расстаться с ребёнком. Он не знает всего этого и всерьёз верит, что если родители не будут им довольны, ему конец.

Взросление не обходится без того, чтобы ребёнок не начал проявлять свою индивидуальность. С самого раннего проблеска сознания и далее по нарастающей ребёнок начинает понимать, что он всё-таки способен влиять на ход событий. И он хочет пользоваться своими новыми возможностями всё чаще и чаще. В это время родители стараются установить для ребёнка множество правил, границ и запретов, которые он, в силу своей тотальной зависимости, обязан соблюдать беспрекословно. Запретить проще и быстрее, чем научить.

Конечно, ребёнок всё ещё имеет желание действовать, но теперь он идёт против воли своих родителей, которые, несомненно из лучших воспитательных побуждений, постараются пресечь любые попытки выхода ребёнка за установленные рамки.

«Дома будешь в девять и точка!», – говорят родители. Ребёнок заигрался с друзьями, ему было весело целый день и он довольный возвращается домой в десять. И на него сразу же обрушивается поток брани: «Где ты был?! Мы тебя везде искали! Эгоист! Совсем не думаешь про нас, мы беспокоились, места себе не находили! Ты наказан!»

Возникает конфликт, на одной стороне которого всесильные всемогущие идеализированные родители а на другой зависимый, беспомощный перед ними ребёнок. В этой ситуации ему приходится выбирать кто прав, а кто виноват. Фигура родителей не подвергается никакому осуждению, потому что в представлении ребёнка родитель идеален и не имеет недостатков, всегда прав. Остаётся только сам ребёнок. И он, «вполне логично», заключает, что виноват он сам, что он плохой и расстраивает родителей, что если он не исправится, то родители откажутся от него и ребёнок пропадёт.

Здесь родители часто подливают масла в огонь, критикуя ребёнка и разнося в пух и прах те его личностные качества, которые привели к преступлению ребёнком заветов родителей. Под прицел попадает инициативность, самостоятельность, наличие собственного мнения, спонтанность, искренность (если ребёнок сам рассказал о каком-то случившемся с ним негативном эпизоде), ощущение уверенности и всё остальное, что позволило ребёнку проявить свою волю. Все эти лучшие качества, так необходимые человеку во взрослой жизни, омрачаются в глазах ребёнка. Он понимает, что если он будет и дальше обладать такими качествами, то он не выживет.

Стоит отметить, что всё это происходит не из-за одного эпизода (не из-за одного конфликта с родителями), а из-за серии однотипных воспитательных приёмов, используемых родителями против своего ребёнка. То есть виной всему воспитательная тенденция, порядок применения наказаний и поощрений, принятый в семье, а не единственный конфликт.

Начинается формирование первичной защиты в зависимости от того какие качества были названы родителями как нежелательные. Чаще всего, ребёнок бросает любые попытки проявить инициативу, так как понимает, что она более чем наказуема, отказывается от общения со сверстниками, так как больше не может постоять за себя, ведь его защита была сломлена, замыкается в себе, чтобы более не вызывать пристального внимания к своей персоне.

Наступает время относительной зрелости, когда подросток, по мнению родителей, уже может делать отдельные вещи самостоятельно. У него появляется длинный список обязанностей, но прав, к сожалению, у него также как и в раннем детстве немного. Теперь родители хотят видеть в своём ребёнке лидерские качества, проявление инициативы и самостоятельности, умение постоять за себя и способность стать опорой и поддержкой своим родителям. Но ничего этого нет, так как все эти черты характера были беспощадно «выжжены» родителями уже давно.

«Что? Тебя побили и отобрали плеер? И ты не дал им сдачи? Ну и что, что их было двое?! Что ты ревёшь как девчонка! Я тебя не так воспитывал! Иди ищи их, и пока не вернёшь плеер, чтобы я тебя не видел!» Ребёнок надеется на защиту и утешение, он делал всё как ему говорили родители, был тем, кем они его хотели видеть, но вместо этого он получает новую порцию оплеух от своего отца и отвергается им как плохо воспитанный сын, а также изгоняется из безопасного места обратно в мир полный угроз и боли.

Снова возникает состояние конфликта. Родители, конечно же, не помнят что стало причиной отсутствия у ребёнка самостоятельности, они-то всегда видели в нём только послушного сына или дочь, каким ему (ей) и подобало быть. Они не понимали, что если ребёнок во всём согласен с родителями он будет «во всём согласен» со всеми людьми, вне зависимости от того делает ли человек для ребёнка благо или же отбирает это благо у него. У такого ребёнка просто нет способа защититься, любая агрессия по отношению к обидчику тщательно подавляется, так как в сути своей напоминает ребёнку про ужас отвержения и угрозы жизни. Парадоксальная ситуация складывается потому, что глубинные невротические мотивы ухода от столкновения намного сильнее, чем страх потерять какие-либо материальные ценности или моральный облик перед окружающими.

Но это совсем не значит, что уходя от столкновений и получая насмешки за свою трусость, ребёнок совсем не переживает по этому поводу. Он не подозревает о том, какие силы заставили его уйти и подчиниться в очередной раз. Всё, что он видит, так это то, что он неудачник, изгой и слабак. К прежним негативным мыслям о себе ребёнок добавляет ещё и эти. Каждый такой эпизод укрепляет его в мысли, что он сам ничтожнейшее из ничтожеств, недостойный жить на одной планете с людьми гораздо выше его по ценности.

Опять же, масла в огонь подливают родители, которые теперь винят ребёнка в несамостоятельности, потере социального статуса и чести семьи, им неприятно осознавать, что именно они вырастили рохлю и тогда в ход идут угрозы и требования во что бы то ни стало измениться, приобрести недостающие лидерские качества и научиться оказывать отпор, когда это требуется. В худшем случае, родители сами начинают издеваться над ребёнком, подтрунивая над его слабостями, в тайне надеясь, что ребёнку надоест это терпеть и он изменит своё поведение на желательное.

Ни в том, ни в другом случае ребёнок не сможет справиться с натиском с двух сторон. Единственное, в чём он теперь нуждается, это защита от внешнего мира, от всего, что потенциально может принести ему боль.

И то, как он справится с этим, и будет составлять ядро его невротического расстройства. Потому что невроз – это всегда попытка защитить себя, сущность невроза составляют невротические защиты, сформированные ещё во времена первых конфликтов с родителями.

Подробнее о невротических защитах и взрослой жизни невротика читайте во второй части статьи.